Расстреляли рассветами память, бредущую в поле,
Исходили всю воду, а берега до сих пор нет.
Поменяли, не глядя, на правду свободную волю,
Да пожгли фонари, не познав где кончается свет.

Я не сплю - мое время, как смертник скребет по бумаге.
Я в конюшне для птиц, я в плену отношений ко дну.
У бездомного пса видишь больше ходячей отваги,
Как подняв свою лапу, он лечит больную страну.

Сколько веры в огне, сколько верности в тающем снеге.
Так темно - я в аду, иль за пазухой брата Христа.
Ты бросаешь цветы на могилу, закутавшись в неге;
Я лечу, как солдатики, в счастье с гнилого моста.

Съели жизнь в одночасье: десерт, как всегда, будет голод;
Мы бросали слова в рок-н-ролл, как незрячих щенков.
Рано утром в тумане теплом отражается холод,
Блеск ненужных и сданных в уценку счастливых подков.

Я не знаю, как жить, если смерть станет вдруг невозможна;
Память вырвать непросто, как выклянчить песнею дождь.
Имена на дверях перелистывая осторожно,
Hе заметишь, как на пол гербарием выскользнет вождь.

Раздарил всем по сердцу, себе ничего не оставил;
Чьи-то звезды вокруг, а мои перекрестки пусты.
Вот и кончился бал, я последнее в брюки заправил;
Мы поклонникам вместо автографов ставим кресты.

Золотая луна цвета спелого, зрелого яда,
Как стрелок за окном, целит мне в оловянную грудь.
Все года по домам, провожаю последнего взглядом;
Твое «вечное», знаю, запомнит и наше «чуть-чуть».