До судорог, до бреда, до рыдания, до порванных от напряжения жил
 Я сохранял свои воспоминания, которыми все эти годы жил.
 Я их хранил на сумрачной вершине, во тьме бездонной пропасти хранил.
 На самом дне хрустального кувшина как каплю высохших чернил!

 Удавкою тугой - сжимает горло ворот мне!
 Напасти мои превращаются в змей!
 Кровью памяти моей обрызган город.

 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей! Хэй-хэй!

 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей! Хэй-хэй!

 Когда ползешь, глотая клочья пыли, когда добра от зла не отличить,
 Ты должен знать, что про тебя забыли и сделать все, чтоб самому забыть.
 Но память, как и смерть неистребима, как дождь ночной по черноте стекла.
 Кровавыми осколками рубина она на дно хрустальное текла.

 Удавкою тугой сжимает горло ворот мне!
 Мысли мои превращаются в змей!
 Кровью памяти моей обрызган город.

 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей! Хэй-хэй!

 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей! Хэй-хэй!

 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей,
 Кровью памяти моей.
 Кровью.

 Рассказчик:

 Никем не узнанный, Суинни Тодд поселяется на улице Флит-стрит.
 В том доме, где жил когда-то с молодой женой, где царили когда-то любовь и счастье,
 А теперь его дом принадлежит соседу-мяснику.
 В нем Торгует пИрожками из тухлого МясА
 Племянница мясника Ловетт.