Народовольческая

 И в позапрошлый век было не новостью,
Что власть поганая простилась с совестью,
Что пропадает в нищете народ, 
Пока правительство кутит и пьёт,

Гони, мужик, последнюю рубашечку,
А станешь вякать – сразу в каталажечку,
Царь будет конституцию писать,
Тебе дадут в ней право голодать.

 По всей России шухер, конспирация,
Подпольные гуляют прокламации – 
Так порожняк и всю царёву ложь
В народе обличает молодежь.

 За агитацию неосторожную
Баланду гонят жрать в Сибирь острожную,
И кто этапом, ну а кто в бегах,
А кто породу долбит в рудниках.

 По казематам в Третьем отделении
Прессуют молодое поколение,
И кто стучать в охранку не идет,
В туберкулезной камере гниет.

На воле центровая баба Верочка,
Олдовая революционерочка,
Чтоб прекратить жандармский беспредел
Хороший намутила револьвер.

 И к куму главному она отправилась,
Как дама важная ему представилась,
И как повел он светский разговор,
То замашляла дяденьку в упор.

Не ждала Верка от судьбы предательства,
Но не скопытился его сиятельство,
За Верки жизнь не дали б и рубля,
По ней рыдали крепость и петля… Но!

 Впряглись за Верку чудом все присяжные,
И погрустнели сразу рожи важные,
Не при делах остался прокурор,
А Верка укатила за бугор.

 Почуял царь, что это поражение,
Что началось в стране умов брожение,
И всех, кто начал много говорить,
В Сибирь отправил золотишко мыть.

А кореша у Верки есть подпольные,
Везде их ищут рожи протокольные,
И вот пока царь очень плохо спит,
От Верки Сонька возит динамит.

 Вот царь уже в предсмертном настроении,
Ведь что не день, то снова покушение:
Нельзя ручаться, что ты будешь жить,
Когда решила баба насолить.

Идут облавы, адское винтилово,
Вот добрались до Сонькиного милого:
К [bad word] попал любимый корешок,
Ему стал домом каменный мешок.

Довольно Сонька мусоров дурачила,
Вот смертный час она царю назначила:
Как совершать поедет променад,
Его гремучей смесью угостят…

Вот в зале заседание закрытое,
Там Сонька вертухаями побитая,
И знает, что качаться ей в петле
За то, что царь теперь лежит в земле.