Иногда стихает всё в природе:
Спят часы, молчат календари.
Прадеды мои ко мне приходят
Из почти погаснувшей дали.
Прадед Михаил в лаптях всегдашних,
Со своей косматой бородой,
Вспомнит, как ушёл, оставив пашню,
И погиб на Первой мировой.

Прадед Алексей опять в погонах,
Но заводит речь не про войну,
А про те шанхайские притоны,
Где потом оплакивал страну.
И, согнувшись, как под тяжким грузом,
Прадед Фёдор рядышком присел
В кожанке поверх рабочей блузы,
С ордером на собственный расстрел.

Память — огонёк живой и зыбкий,
Как его сберечь в глухой ночи?
Прадед Соломон достанет скрипку,
И мотив щемящий зазвучит.
Тянутся невидимые нити,
Бьётся сквозь года предвечный пульс…
Прадеды мои, вы приходите:
Я-то к вам не скоро доберусь,
Может быть, не скоро доберусь.