Всё хватит! Надоело, нету сил, нету мочи,
Голова раскалывается после вчерашней ночи.
Шёлковая простыня, прикрывавшая меня
Сползает на пол, а под ней следы двух тел слияния.
Весь в синяках, засосах и царапинах,
Ноги связаны обрывками подтяжек бабушкиных.
Это что - жертва нападения разбойного?
Нет, жертва падения в объятия красавца знойного!
Стою у зеркала, рукой приглаживаю волосы
Раньше я для красоты вплетал в них гладиолусы 
Но прошла чистая пора мелированных прядей,
Для чего вступил на путь порока и чего ради?
Мигом попал под влияние гротескных клоунов,
Шутов гороховых хуем атакованных.
Это что и есть пресловутая секс-революция?
О-ла-ла, как мог так вульгарно обмануться я?

Семь долгих лет ебал мозгИ себе без повода,
Отмахнулся от морали, как ишак от овода.
Игнорировал карьеру, пренебрёг друзьями,
Не вылазил из солярия, а загорать нельзя мне.
Нахуй мне серьга в соске, да дорогие шмотки?
Худоба, кокос и чёрные подводки?
Вроде бы мечтал заняться пением и танцами.
Вроде не мечтал заняться содомией с пацами!

Покрывало с тел слетает, как с деревьев осенью листва,
Это не моё же! Это против естества.
Захотелось вдруг семью, за детьми ухаживать,
Я налажу жизнь свою, зуб даю, вашу мать!
Стринги моих бывших мужиков на стенАх развешанны.
И портреты Джонни Дэппа - я на нём помешанный!
Сотни секс-игрушек и резиновая задница,
И от этого добра мне предстоит избавиться.

Из альбомов вынуты почти все фотографии,
Из комодов и шкафов - тонны порнографии.
Из CD-проигрывателя пластинка Джимми Тенора
Ну очень уж напоминает мне моего первого!
В пакеты мусорные лихо всё пакую я,
Немного грустно мне, но в душе ликую я.
С вызовом смотрю вперёд откидывая кудри я,
Будующее предстаёт в ореоле целомудрия.

Из подъезда выбегаю бодро,
На бегу пакеты с хламом задевают бёдра.
Подскальзываюсь на замёрзшей луже -
Пакеты на асфальт, содержимое наружу.
Порно изобилие будто бы с витрин секс-шопов,
Я пустил слезу под свист соседей и прохожих шепот.
Опускаюсь на колени, всё сгребаю в кучу я.
Попадают в поле зрения две руки могучие.

Одна уверенно хватается за смазку.
Другая позволяет себе не двусмысленную ласку
"Хэллоу, Стрэнжир!" Я улыбаюсь, а слёзы катятся.
Я смотрю ему в глаза - они мне нравятся!