Давай, дорогая, ты будешь всю ночь
 Не спать, а я буду не пить.
 Давай, чем плеваться друг в друга слюной,
 Мечтать, как могло бы быть:
 Что мы на тачанке летим, обалдев,
 С учением Маркса в ладу,
 И что, наконец, мы умрём в один день
 В тридцать седьмом году.

 Ты будешь курсисткою белой кости,
 А я из рабочих, и вот –
 Женюсь на тебе, под Каховкой пустив
 Отца твоего в расход.
 Ты будешь со мной в бронепоезде
 И даже в тифозном бреду.
 Мы выживем, чтоб умереть в один день
 В тридцать седьмом году.

 Я стану комдивом посредством харизм,
 Медалями гордо звеня,
 А ты, всей душой ненавидя троцкизм, -
 До смерти любить меня.
 Но наши соратники, как им не лень,
 Нас под монастырь подведут,
 И нас расстреляют с тобой в один день
 В тридцать седьмом году.

 И наших детей изловив во дворе,
 Сошлёт их в колымский содом
 Чекист из чухонцев, а то и еврей,
 Чтоб въехать в наш сталинский дом.
 Но разоблачат и его на суде
 И высшую меру дадут,
 А нам наплевать – мы умрём в один день
 В тридцать седьмом году.

 Но верю, воспрянет страна ото сна
 И скажет, печаль не тая,
 Что мы невиновныя, но и она
 Не виноватая.
 Так что, дорогая, ложись-ка в постель,
 А я за портвейном пойду.
 Ты знаешь, нам не умереть в один день
 В тридцать седьмом году.