Предложите мне выпить, предложите мне покурить.
Предложите не тратить слова, говоря кому-то “прости”.
Коля хуевый парень, он постоянно пиздит.
Колю никогда не тронет твой собственный стих.
Коля будет забывать о том что кого-то любил.
Обиды и злость осадком на дне души, 
хочешь до дна ее пей. В моей тесной обители
этажи и проспекты Питера становятся как-то шире.

Мы забываем о детях что смотрят прямо в глаза,
когда после вписки едешь домой, среди летней ночи.
Эти дети бездомны, так теряет свой дом слеза -
зеркальная внутренним я, родившаяся между прочим.
Между строчек. Документ блокнота открыт.
Не взахлеб. Не навзрыд. Это от ветра, что из окна 
стального снаряда такси. Это беспорядки за Крым. 
Это несбывшаяся для нас, занесенных снегом, весна.
Другие дети с “айфонами”, других детей возят в школу
на взятых в кредит “ниссанах”, “ауди” и “тоётах”. 
Чем они лучше скажи? Почему им - жизнь подает,
а этим - только прохожие, и то в час пик по субботам?

Убьет тебя сей вопрос. Сеять сноски поодаль текста.
Естественно что сравнения накаляют градус внутри.
Имею ли право на счастье, когда лишенные детства 
дети смотрят прямо в глаза, через память и мр3? 
Смогут ли они стать хорошими, добрыми, честными - 
без семьи, без дома, без сказок на ночь и “хэппи-мил”?
Dсе что делает вас такими правильными, естественными -
для них только не справедливое деление благ, пойми.

Когда слова русских классиков ежатся на ветру,
внезапно с севера, как с чужого, грустного слова
сколько из них обреченными, на то чтоб сыграть в игру,
где не “barby world” и не клубы с блядями под “лова-лова”?
Сколько из них никогда, никогда не узнают любви,
уюта собственной 2х, 3х или однакомнатной?
Пускай не уюта, но хотя бы возможность видеть
не только эту тоску и злость людей незнакомых.

Они знают что их не накормят, не оденут и не обуют.
Они существуют в мире где сдохнуть проще чем жить.
Они уже не бояться, они уже не тоскуют.
Для них ваше счастье - вранье с плаката, глянец и миражи.
Всё по грехам, но по чьим скажи мне? Разве они виновны?
На каждом висит вина, заготовленною петлей.
Мы прячем наши глаза от этих детей, все рОвно.
Только каждый немного лжец, только в каждой улыбке - лёд.

Эти дети есть слезы мира, показатель сущей неправильности
того что здесь происходит и будет происходит.
Бог свято блюдет свободу, возжелавших стоять на равных
и теперь пожинающих раны, что растут из твоей груди.
Прочти им Кехо и Зейланда, покажи им сраный “секрет”,
научи их анализировать скачки финансовой биржи.
Сделай вид что их просто нет, сделай вид что слезы от ветра.
В этом городе скоро рассвет, и поэт опять не допишет… 

Их продают на органы, их насилуют и шпыняют.
Из них вырастают звери, но кто виноват, скажи?
В такси до “парка победы”, в такси до нового дня -
я еду затем чтоб помнить, продолжив себя и жизнь.
Я ничем не смогу помочь им. я даже не попытаюсь.
Знаешь, я просто хочу сейчас, чтоб тебе тоже стало больно.
Знаешь, я просто хочу увидеть, что в вас хоть что-то осталось -
исповедальным таинством, где беспомощно ждет любовь.

Мы же все и всё понимаем. Наше счастье порой украдено.
Самым лучшим из наших действий недостаточно доброты.
Наше самые честные песни, не пропустят в эфир на радио,
как не пустят в счастье детей из которых, в каждом был ты.