До судорог, до бреда, до рыданья,
До порванных от напряжения жил
Я сохранял свои воспоминания,
Которыми все эти годы жил.
Я их хранил на сумрачной вершине,
Во тьме бездонной пропасти хранил,
На самом дне хрустального кувшина,
Как каплю высохших чернил!

Удавкою тугой сжимает горло ворот мнеее!
Мысли мои превращаются в змей!
Кровью памяти моей обрызган город!
Кровью памяти моей, кровью памяти моей! Хей-хей!
Кровью памяти моей, кровью памяти моей! Хей-хей!

Когда ползешь глотая клочья пыли
Когда добра от зла не отличить.
Ты должен знать, что про тебя забыли
И сделать всё, чтоб самому забыть!
Но память, как и смерть не истребима.
Как дождь ночной по черноте стекла,
Кровавыми осколками рубина
Она на дно хрустальное текла!

Удавкою тугой сжимает горло ворот мнеее!
Мысли мои превращаются в змей!
Кровью памяти моей обрызган город!
Кровью памяти моей, кровью памяти моей! Хей-хей!
Кровью памяти моей, кровью памяти моей! Хей-хей!

Кровью памяти моей! Кровью памяти моей!
Кровью памяти моей!Кровью памяти моей!
Кровьююю...Хахахахахаха...

****************************

Ни кем не узнанный Суинни Тодд поселяется на улице Флит-стрит, в том доме где жил когда-то с молодой женой. В доме где царили любовь и счастье. А теперь его дом пренадлежит его соседу мяснику. В нём торгует пирожками из тухлого мяса племянница мясника Ловетт.