[Монолог #1]:
Когда-то ничего страшнее одиночества для меня не было. Одиночество не просто меня пугало, оно мне было физически невыносимо. Я не мог быть один. Одиночество для меня было сродни пытке или смерти. Но потом вдруг одиночество не только перестало меня пугать, нет, оно стало желанным гостем. Странно, я даже стал искать то, особенное, состояние полного безмыслия, когда я как бы выпадал из существования вселенной. Одиночество стало мне комфортным. Я вполне ужился со своим собственным крохотным «я» (пусть и не сразу).

[Куплет]:
Я сам себя же запер, закрыл на ключ и запил,
Себе не сдал экзамен, разозлился и потух глазами.
В холодных казематах зданий мир как будто замер,
Мир как будто занят, а я все жду когда же легче станет.

И Лед в груди больно зудит и боль меня же губит,
Равнодушие судьбы так сильно злит и я почти что умер.
Я в поиске заветных муз, волшебных слов, метафор,
Гоняясь за мечтой, не раз я, спотыкаясь, падал.

Я просто говорю вам какого мне, поэтизмом покороблен,
Я мальчишка безбородый, честен я и без пародий
изложу слова в мелодию, пусть не звучно и не стоило,
Но историю оставить я обязан, вот что понял я.

Для одинокого свой шум - тоже утешение,
Я обезумел в тишине, теперь пишу - вот оно решение.
Пускай не нравится другим, терплю я поражения,
Но одинокому свой шум - тоже утешение!

Разум нам дан, чтоб понимать, что одним разумом нельзя жить.
Я же жду покорным псом, когда же сердце разум свяжет.
Выбираю я не тех, одна другой красивей, ряже.
Не нашел заветной той, нашел лишь мириады павших.

Возвышать стены устал, вместо мостов, сплетений судеб.
Вокруг так много суеты, вокруг так много судей.
Необычайно много сук, что мой огонь в груди остудят,
В который раз жрице любви я дал внутри коснуться.

Пусть я пишу унылые стихи и бесполезно трачу время,
Трачу денег океан на бесполезные мгновенья,
Пусть я пленник своих слов, и узник муз, тех, что истлели,
Заплутал среди сомнений, быть счастливым не умею.

[Монолог #2]:
Я не умею быть счастливым и поэтому изменилось и мое отношение к миру и к людям. Сейчас меня пугает их стремление к значимости и доказуемости этой значимости. Я стал замечать, сколько многое люди делают не потому, что им хочется это делать, сколько для того, чтобы произвести впечатление на других.
Ощущая себя центром вселенной, они куда менее свободны, чем я – поэт с сотней грустных стихов.