Что-то мне как-то не так, 
Наверно, пришёл февраль. 
О том, что ветры дуют в феврале, 
Мне когда-то сказал букварь. 

Как это было давно, 
Сколько с тех пор нагрешено, 
Сколько светлых идей заживо погребено, 
Слушай, давай вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 

Но что-то держит нас на морозе, 
Ветер пробирает насквозь. 
Да сколько же можно петь песен про ветер, 
И я пел про это всерьёз. 

Как это было давно, 
Сколько с тех пор нагрешено, 
Сколько светлых идей заживо погребено. 
Слушай, давай вернёмся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернёмся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 

А ветер шумел, как пули на фронте, 
Прочищая мозги. 
Он змеем шипел: "Хрена ль вы ждёте, 
Бери или беги!" 

Ох, как это было давно, 
Сколько с тех пор нагрешено, 
Сколько светлых идей заживо погребено. 
Слушай, давай вернёмся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернёмся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 

Теперь он задирает юбки 
И залезает в штаны. 
Это дело для ветра, но было же время, 
Мы были друг другу нужны. 

Но как это было давно, 
Сколько с тех пор нагрешено, 
Сколько светлых идей заживо погребено. 
Слушай, давай вернёмся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернёмся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 

Эй! Давай вернемся. Еще осталось вино. 
Эй! Давай вернемся. Еще осталось вино. 

Эй! Давай, брат, вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Эй! Брат. Давай вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино. 
Слушай, давай вернемся, 
В прокуренной кухне осталось вино