Я всегда был за тех, кому горше и хуже, 
Я всегда был для тех, кому жить тяжело. 
А искусство мое, как мороз, даже лужи 
Превращало порой в голубое стекло.

Я любил и люблю этот бренный и тленный. 
Равнодушный, уже остывающий мир, 
И сады голубые кудрявой вселенной, 
И в высоких надзвездиях синий эфир.

Трубочист, перепачканный черною сажей. 
Землекоп, из горы добывающий мел. 
Жил я странною жизнью моих персонажей, 
Только собственной жизнью пожить не успел.

И, меняя легко свои роли и гримы. 
Растворяясь в печали и жизни чужой, 
Я свою - проиграл, но зато Серафимы 
В смертный час прилетят за моею душой!

Вертинский А. 1952