1.
 Как во городе во Кизеле угольные шахты стоят.
 Там работники вольноотпущенные брагу горестную пьют. 

 И белое небо.
 И дымные облака.
 Пей, чумазый,
 мама жива пока.
 Стара ветка
 и частота волны
 с твоей вагонеткой
 нет связи у страны. 

 Белая береза на шлаковой горе подрастает.
 Угольная мама умирает. 

 2.
 Не подходит Урал-уголь для цепочки товар - денежка - товар.
 Соц. труда сидят ударники, свободные как негры из ЮАР. 

 Их бедный уголь
 беднее, чем душа.
 Но жизнь, чумазый,
 она и в Конго хороша.
 Возьми нож, спички,
 плавки, сахар, махру,
 садись в электричку,
 езжай в Бурумбуру.
 Если морока
 с контролерами, будь
 тверд тебе лишь до Марокко,
 дальше ты уж как-нибудь. 

 Белые березы мелькают за окном электрички,
 словно практикантки-медички. 

 3.
 Если высадят - на Вильве археологи копают пустоту.
 Белоглазая гуляет чудь по свету и по эту и по ту... 

 - Эй, белоокие!
 (Неужели те?)
 Кто вы, боги или
 тут работаете?
 По ржавой воде в низовье
 зовут тебя за перекат -
 туда, где бирюзовый
 лег на реку закат:
 - Выше, ребята, знамя!
 Глубже заступ! Идем!
 Идем, идем, мальчик, с нами -
 будешь нашим королем! 

 Смерти не узнаешь, пребудешь в блаженнейшей грёзе,
 женишься, как царь, на березе... 

 4.
 ...Или это только снится? Над оранжевой рекою бирюза?
 Над тобой сестра склонится.. У ней дымные, как облако, глаза. 

 Вата, палата,
 баночка, пузырек...
 В недрах ее халата
 прячется уголек.
 В этой больнице
 болезных ребят
 тьма, но сестрице
 что-то нужно от тебя.
 То ли колоть, то ли
 не колоть тебя?
 Ангелы любви и боли
 в юдоли нашей трубят. 

 А в окне береза - как на теле шов. Не заживает.
 ...Угольная мама оживает.