В те времена далекие, когда всяческие невзгоды
Проверяли на прочность авоськи и ледоколы,
Когда Фидель приватизировал Остров Свободы,
А в ассамблее ООН выступал ботинок Хрущева,
Когда звучали на весь мир без страха и иронии
Знаменитые "Поехали!" и "Мы вас похороним!",
И на рубеже взрывных шестидесятых
Начинался век мирного и не очень атома, -
Тогда, наверное, для любого туриста
Космос был ближе, чем заграница,
А представители разумной внеземной жизни
В воображении фантастов рисовались коммунистами.
Советский народ сидел на строгой диете:
На заводах как сосиски штамповали ракеты.
Да и пускай говорят, что, мол, в некотором роде
В СССР секса не было. Зато были луноходы.

Воспоминания об этом давно покрылись пылью,
Ведь без прибыли космос - всего лишь ностальгия
По следам на лунном грунте и ракетам на Кубе,
По марсианским впадинам и еде в тюбиках.
И, видимо, нам суждено
Стать одним из тех поколений,
Которые, повзрослев,
Провели всю жизнь в колыбели.

Ну и плевать, все равно наверху нас не ждут.
К нам Вселенная повернута задом.
И если есть где-то приют для людей, то он тут,
На Земле, между раем и адом.

Мы узнали о будущем из фильмов Скотта и Кубрика,
Из книг пожелтевших и выцветших мультиков.
Набрюдая воочию, как беспощадная
Бездна открывала свои ледяные объятия,
Как корабли уходили к мерцающим звездам,
Скитаясь в поисках ответов на вечные вопросы.
Но память об этом уцелела лишь отчасти,
А будущее оказалось и вовсе фантастикой.
Романтики нет, скафандры вышли из моды,
За мироздание теперь отвечает астрология,
Прохладную палубу и опасности космоса
Заменили теплый офис и разносы у босса.
И как-то странно: на Марсе не цветут сады,
О них никто и не вспомнит уже через пару лет,
И только ветер заметает наши следы
На пыльных тропинках далеких планет.

Ну и плевать, все равно наверху нас не ждут.
Да и нам-то особо не надо.
И если есть где-то приют для людей, то он тут,
На Земле, между раем и адом.