К тебе приходили напомнить про старый счёт, 
И тот послужил в итоге причиной немалых бед.
Была там и честь, и обида, и много чего еще:
Какие-то клятвы, покорность своей судьбе.

И в звоне венца о камни скрывался смех.
Печальный, взволнованный, но без сомненья твой.
И что тебе было до тех, кто кричал "Не смей!" 
И что тебе было до тех, кто молил "Постой..."'

А брат умолял: "Не лез бы ты на рожон". 
Но ты, спрятав синие очи под капюшон, 
Внимательно выслушал, даже кивнул - и ушёл, 
Уверив, что сказки всегда кончаются хорошо.

Что было потом - все мы знаем, и как не знать?
Когда обрывается голос, ломая слог,
Не каждый сумел бы оковы свои сорвать,
Исправив последним усилием эпилог.

"Очнись, государь мой! - в пугающей тишине. -
Ведь ты обещал: сказка кончится хорошо!"
А ты улыбаешься: "Эта - не обо мне,
А ты в своей сказке почти до конца дошёл. 

Я вижу надежду. И я не погибну зря.
Ты только держись, до последнего продержись."
И плакало небо, и алой была заря.
А ты, государь... Ты погиб. Но остался жить.

И много сказали потом о твоей судьбе,
И кто-то твердил, что твой подвиг - пустая блажь.
А ты всегда знал: эта сказка не о тебе.
....Но ты в ней самый невымышленный персонаж