Дождь, шуршащий в листве, будто старый винил
тридцать первой дорожки июневой – бонус
наших душных ночей. О, разлившийся Нил
в небесах! Лучшим треком запишет в альбом нас.
Не взаимность любви, но скорей полюбовность
двух существ на земле. Мы друг в друге звеним
лишь иглой патефона к пластинкам притронусь.

Отнимая названья у улиц и мест 
недописанной вещью из раннего Брамса,
дождь кладет свою кисть на железный навес.
Свое имя не вспомнить в размытом пространстве.
Только здесь, в глубине, в полусне, в полутрансе
абонент в моем сердце твою SMS
ждет под грудой отчетов о низком балансе.

Отыщи меня морем, упавшим в песок,
на ладонях, прилипшим к поверхности сладкой,
мелким почерком жилки, вписавшей висок
в глубину моих детских, запутанных, в складки
простыней в воскресенье, в подбитой касатке,
дымный след оставляющей – как же высок
ультразвук атлантической тонущей самки.

Отыщи меня рядом, вспотевшим плечом,
чтоб курить в потолок пересохшими ртами,
чтобы слушать, как там за затылком течёт
на закинутой левой твой маленький таймер.
В до краев переполненной рифмой гортани
мой язык только имя твое изречёт,
как ярчайший мой стих. Как великую тайну.

Бог с тобой. И со мной. На одном этаже.
Вместе с нами губами  друг в друга врезаясь,
он себя видит в зеркале, в нас, в неглиже, 
он на ощупь выводит податливый абрис, 
ощущая лишь гордость, лишь белую зависть.

Пусть опять ставит дождь нам небесный диджей.
Я готов слушать вечно такую грамзапись.