Всё, что осталось нам, детям – фантики от конфет.
Всё, что досталось нам – крылья 
от серебряных быстрых ракет.

Ты мой печальный «весёлый Роджер»,
ты чешешь рожки, когда ты спишь.
И одна уже не летаешь больше
вдоль тротуаров высоких крыш.

Застигнут сумрак, уставший слушать
дыханье флейты, за нашей дверью.
Впусти его, пусть наши души
ночью станут легки как перья.

Твой предпоследний влюблённый 
друг – это рыжий кот;
он сначала влюбился в тебя, жаль, что не наоборот.

И взгляд твой гладит (пусть против шерсти)
в привычной спешке к иным делам.
Кошачья доля – быть в круговерти
чужих волнений и скучных драм.

Забыт на время, заброшен в угол,
живой когда-то стал надувным,
Но будет время и среди кукол
тебе я стану совсем иным.

Ты меня греешь словами, 
руками прижав к груди.
Столько дней позади, подумать только, сколько ещё впереди!

Я хотел бы, чтоб нас заключили в раму
обнявшихся, и все восемь своих
одинаковых жизней закончу рано,
чтобы делить одну на двоих.

Опоздаем на час, на полгода, на вечность – 
предстанем после отставших пар.
Но кошке рыжей (глаза как свечи) 
людское сердце – несчастный дар.

Ненужность влюблённой кошки приятней, чем жизнь людей,
бегущих по вечному кругу
в плену своих высоких идей,
в тщетности высоких идей,
в глупости прекрасных идей.