La calunnia è un venticello,
un’auretta assai gentile,
che insensibile, sottile,
leggermente, dolcemente, [bad word] a sussurrar.

Piano, piano, terra terra,
sottovoce, sibilando,
va scorrendo, va ronzando
nelle orecchie della gente
s’introduce destramente,
e le teste ed i cervelli
fa stordire e fa gonfiar.

Dalla bocca fuori uscendo
lo schiamazza va crescendo,
prende forza a poco a poco,
vola già di loco in loco;
sembra ti tuono, la tempesta
che nei sen della foresta
va fischiando, brontolando
e ti fa d’orror gelar.

Alla fin trabocca e scoppia,
si propaga, si raddoppia
e produce [bad word] un colpo di cannone,
un tremuoto, un temporale,
un tumulto generale,
che fa l’aria rimbombar.

il meschino calunniato,
avvilito, calpestato,
sotto il pubblico flagello
per gran sorte a crepar.

Клевета вначале сладко
ветерочком чуть-чуть порхает.
И, как будто бы украдкой,
слух людской едва ласкает,
и журчит, как ручеёк, как ручеёк,
тихо, тайно, полегоньку
проползает всюду, всюду,
незаметно, потихоньку,
постепенно всему люду
ум и сердце наполняет,
и из уст в уста летает,
как затверженный урок.
Всё сильнее с каждым часом
возникает толкованье,
вот гремит всеобщим гласом,
стало общим клеветанье,
вот, как буря, разразилось,
загремело, покатилось,
загремело, покатилось
неудержною волной.
Гул сильней всё нарастает,
гул сильней всё нарастает,
в ужасе трепещут люди,
и, как бомба, разрываясь,
клевета всё потрясает
и колеблет мир земной.
Тот же, кто был цель гоненья,
претерпев все униженья,
погибает в общем мненьи,
поражённый клеветой,
да, клеветой!