Час зачатья я помню неточно,-
Значит, память моя - однобока,-
Но зачат я был ночью, порочно
И яFвился на свет не до срока.
Я рожAmдался не в муках, не в злобе,-
Девять месяцев - это не лет!
Первый сAmрок отбывал я в утробе,-
Ничего там хорошего Amнет.

 Спасибо вам, святители,
 Что плюнули, да дунули,
 Что вдруг мои родители
 Зачать меня задумали -

 В те времена укромные,
 Теперь - почти былинные,
 Когда срока огромные
 Брели в этапы длинные.

 Их брали в ночь зачатия,
 А многих - даже ранее,-
 А вот живет же братия -
 Моя честна компания!

Ходу, думушки светлые, ходу,
Слово, строченьки, милые, слово!
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
Отыгрался бы на подлеце,
Но родился и жил я, и выжил,
Дом на Первой Мещанской в конце.

 Там за стеной, за стеночкою,
 За перегородочкой
 Соседушка с соседочкою
 Баловались водочкой.

 Все жили вровень, скромно так, -
 Система коридорная,
 На тридцать восемь комнаток -
 Всего одна уборная.

 Здесь на зуб зуб не попадал,
 Не грела телогреечка,
 Здесь я доподлинно узнал,
 Почем она - копеечка.

Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу.
И плевал я, здоровый трехлетка,
На воздушную эту тревогу.
Да не все то, что сверху от бога -
И народ зажигалки тушил.
И, как малая фронту подмога,
Мой песок и дырявый кувшин.

 И било солнце в три лучя
 На чердаке рассеяно,
 На Евдоким Кирилыча
 И Гисю Моисеевну.

 Она ему: "Как сыновья?"
 "Да без вести пропавшие!
 Эх, Гиська, мы одна семья -
 Вы тоже пострадавшие!

 Вы тоже - пострадавшие,
 А значит - обрусевшие:
 Мои - без вести павшие,
 Твои - безвинно севшие".

Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал - не забыт, не заброшен.
Не дразнили меня "недоносок",
Так как был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я,
- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
Возвращались отцы наши, братья
По домам, по своим да чужим.

 У тети Зины кофточка
 С драконами да змеями,
 То у Попова Вовчика
 Отец пришел с трофеями.

 Трофейная Япония,
 Трофейная Германия...
 Пришла страна Лимония,
 Сплошная Чемодания!

 Взял у отца на станции
 Погоны, словно цацки, я, -
 А из эвакуации
 Толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.

 Пророчество папашино
 Не слушал Витька с корешом -
 Из коридора нашего
 В тюремный коридор ушел.

 Да он всегда был спорщиком,
 Припрут к стене - откажется...
 Прошел он коридорчиком -
 И кончил "стенкой", кажется.

 Но у отцов - свои умы,
 А что до нас касательно -
 На жизнь заглядывались мы
 Уже самостоятельно.

Все - от нас до почти годовалых
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле,
В ремеслухе живи не тужи.
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
Из напильников сделать ножи.

 Они воткнутся в легкие,
 От никотина черные,
 По рукоятки легкие
 Трехцветные наборные...

 Вели дела обменные
 Сопливые острожники -
 На стройке немцы пленные
 На хлеб меняли ножики.

 Сперва играли в "фантики"
 В "пристенок" с крохоборами, -
 И вот ушли романтики
 Из подворотен ворами.

...Спекулянтка была номер перший -
Ни соседей, ни бога не труся,
Жизнь закончила миллионершей -
Пересветова тетя Маруся.
У Маруси за стенкой говели,-
И она там втихую пила...
А упала она - возле двери,-
Некрасиво так, зло умерла.

 Нажива - как наркотика,-
 Не выдержала этого
 Богатенькая тетенька
 Маруся Пересветова.

 Но было все обыденно:
 Заглянет кто - расстроится.
 Особенно обидело
 Богатство метростроевца.

 Он дом сломал, а нам сказал:
 "У вас носы не вытерты,
 А я, за что я воевал?!"
 И разные эпитеты.

Было дело и были подвалы,
Было время и цены снижали.
И текли, куда надо, каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому, что из всех коридоров
Вниз сподручней им было, чем ввысь.

1975