Выли волки устало, возвращаясь с охоты
По заросшей тропинке, озарённой Луною,
Только холм одинокий, окружённый болотом,
Даже дикие звери обошли стороною.

Средь людей о том месте ходят сказки да толки,
Но они с каждым годом всё больней и нелепей.
Не проклятья боялись те понурые волки,
А цветов, прораставших на крови и на пепле:

Незабудки-сироты между стеблей крапивы
Жмутся робко друг к другу, обожжённые болью.
Никому не расскажет наш курган молчаливый,
Как, на трость опираясь, Смерть пришла к нам с тобою.

Мы не слышали звона льдисто-огненной стали,
Перед яростным боем не читали молитвы –
Ржавой стонущей цепью нас к столбу приковали,
И спиной к спине встали мы, будто на битве.

Мы растаяли вместе, будто снег на ладони,
Буйный северный ветер пел мотив похоронный,
Звёзды плакали горько на ночном небосклоне,
Было пламя нам платьем, были искры – короной.

Мы сквозь время бежали по дороге тернистой,
И теперь на запястьях не оковы – браслеты,
Только зрение режет блеск богатств золотистый,
А безумную Память не продашь за монеты.

Нас зовёт она снова на ту грешную землю,
Где кошмар разделила я с тобою, мой милый,
Где скорбящая ива глупым слухам не внемлет,
Где туман предрассветный прячет нашу могилу.

Выли волки устало, возвращаясь с охоты
По заросшей тропинке, озарённой Луною,
Только холм одинокий, окружённый болотом,
Даже дикие звери обошли стороною.

(с) Хэллин