Возвращаюсь я с работы,
Рашпиль ставлю у стены.
Вдруг в окно порхает кто-то,
Из постели, от жены.

Я, конечно, вопрошаю:
"Кто такой?"
А она мне отвечает:
"Дух святой".

Ох, я встречу того духа, —
Ох, отмечу его в ухо!

Дух, он тоже — духу рознь,
Коль святой — так Машку брось!

Хоть ты кровь голубая, хоть ты белая кость,
До Христа дойду, и знаю — не пожалует Христос!

Машка — вредная натура! —
Так и лезет на скандал,
Разобиделася дура,
Вроде как бы помешал.

Я сперва сначала с лаской,
То да сё.
А она — к стене с опаской:
Нет и всё!

Я тогда цежу сквозь зубы,
Но уже, конечно, грубо:

"Хоть он возрастом и древний,
хоть годов ему тыщ шесть, —
У него в любой деревне две-три бабы точно есть".

Я к Марии с предложеньем —
Я на выдумки мастак:
Мол, в другое воскресенье
Ты, Мария, сделай так:

Я потопаю под утро —
Мол, пошёл
Ты прими его как будто,
Хорошо?

Ты накрой его периной
И запой — тут я с дубиной.

Он крылом, а я — колом,
Он псалом, а я — кайлом!

Тут, конечно, он сдаётся, честь Марии спасена,
Потому что, мне сдаётся, этот ангел — сатана.

Вот влетаю с криком, с древом,
Весь в надежде на испуг.
Машка плачет. "Машка, где он?"
"Улетел желанный дух".

"Как же это, я не знаю,
Как успел?"
"Да вот так вот, — отвечает, —
Улетел.

Он псалом мне прочитал
И крылом пощекотал".

"Ты шутить с живым-то мужем, ах ты, скверная жена!"
Я взмахнул своим оружьем... Смейся, смейся сатана!

1967 год.