Читает: Леонид Никольский 
Звукорежиссер: Мария Быкова

В черной от копоти, видавшей виды печурке звонко потрескивали дрова, из полуприкрытой чугунной дверцы полыхало пламя, бросая янтарные отблески на лица геологов.

Соловьев в последний раз затянулся папиросой и сунул окурок в оранжевую щель.

Сидящий рядом на низеньком кедровом стульчаке Алексеев поигрывал широким охотничьим ножом, монотонно втыкая его в сучковатое полено.

Соловьев вздохнул и встал, едва не коснувшись вихрастой головой прокопченного потолка зимовья:

— Нет, ребята. Решать надо сегодня.

Авдеенко молча кивнул, Алексеев неопределенно пожал плечами, продолжая втыкать нож, а сидящий у заиндевевшего окошка Иван Тимофеевич все так же неторопливо попыхивал своей желтой костяной трубкой.

— Саша, ну что ты молчишь? — повернулся Соловьев к Алексееву.

— Я уже все сказал, — тихо и внятно проговорил Алексеев. Его широкое бородатое лицо, высвеченное оранжевыми всполохами, казалось невозмутимым.

— Но ведь твое предложение по крайней мере нелепо! — тряхнул головой Соловьев. — Что же — бросить друзей в лавиноопасной зоне, а самим сматывать удочки?!

Широкий нож с силой воткнулся в полено:

— А по-твоему, значит, стоит пустить псу под хвост год тяжелейшей работы?

— Но люди-то дороже образцов, Саша! — неловко всплеснул руками Соловьев.

— Конечно, — согласился Авдеенко, глядя на Алексеева.

Тот раздраженно ударил ручкой ножа по колену:

— Ну, что вы как дети! Давно они уже в Усть-Северном, ваши Сидоров с Коршевским! Давно! Голову даю на отсечение — сидят сейчас и чаи гоняют! И никакая лавина им не грозит!

— Но рация, Саша, рация-то говорит другое! — перебил его Соловьев. — Какие чаи, если ребят нет в Усть-Северном?

— Нет, значит, через день-другой будут там, — уверенно отрезал Алексеев.

— А если они не пошли в Усть-Северный? — спросил Авдеенко, наклоняясь вперед и осторожно снимая с печурки кружку с дымящимся чаем.

— Придут, — с той же уверенностью проговорил Алексеев, нашаривая в карманах широких ватных брюк папиросы, — про лавину они знают — раз, вертолет наверняка видели — два, геологи опытные — три. А потом, друзья мои, вы что, думаете, они на отвалах возьмут что-нибудь? При таком буране? Они там пару суток проторчат, не больше. И в Усть-Северный двинутся...

Он сунул в печку сухую кедровую веточку, вынул и прикурил от охватившего ее пламени.

— Ты так рассуждаешь, будто все уже известно наперед, — грустно усмехнулся Авдеенко. — Но ведь в Усть-Северный они собирались только на следующей неделе. По плану-то так.

— Николай, ну что ты говоришь? Что они — пацаны, что ли? У Коршевского десятилетний стаж, он эти места знает как свои пять! Неужели, по-твоему, они настолько глупы, чтобы по вертолетам и стрельбе не догадаться о лавине? Да и продукты у них на исходе. Значит, пойдут в Усть-Северный. Я точно говорю вам, пойдут! А вы вот с Петром — настоящие паникеры. Рассуждаете, как младенцы, — бросить все, бросить образцы и идти искать! Где искать? Вдоль хребта? У Желтой Каменки? А может, к западному ущелью податься? Вы же сами ничего толком не знаете. Бросить образцы, чтоб их лавиной засыпало! Полный абсурд...

— А если не засыплет? — спросил Авдеенко. — Сюда лавина вряд ли дотянется...

— А если дотянется? Что тогда? — повернул к нему свое широкое лицо Алексеев. — Как мы в глаза Родникову посмотрим?

Они замолчали, сосредоточенно глядя на потрескивающую печурку.

Иван Тимофеевич все так же неторопливо курил. Загорелое скуластое лицо его было хмурым и сосредоточенным. Седые виски выглядывали из-под плотно натянутой вязаной шапки.

Авдеенко покачал головой:

— Да, образцы, это конечно... год собирали...

Вытянув губы, он стал осторожно прихлебывать горячий чай. Соловьев нетерпеливо сунул руки в карманы:

— Саша, давай-ка еще раз свяжемся с Усть-Северным.

Алексеев пожал плечами, встал:

— Пожалуйста.

В углу на грубо