Вот мы сидим все у окна, в городе М, ждём, 
когда чужая осень золотым дождём 
к нам ступит на порог.
Нажать бы вовремя курок,
щёлкнет затвор, а ночь - удар в висок,
и чёрный крест над головой моей.

Сталь клинка крови полна,
и как всегда находит дурака,
который, в руки силу взяв, 
не отпускает больше.
Вот он вставляет в сердце нож,
он падает, лицо бледнеет,
и чёрт смеётся, он доволен,
он выполнил задание.
На этой проклятой земле, 
я, брат, уже почти сломался.

Мне часто снится сон, будто бы я в лесу, 
со всех сторон окружён толпой людей,
и больно бьёт моё плечо штык-нож.
И вроде ночь ещё пока темна,
и вроде цель ещё пока ясна,
но нелегко держать ответ за всех.

Сталь клинка крови полна,
и как всегда находит дурака,
который, в руки силу взяв, 
не отпускает больше.
Вот он вставляет в сердце нож,
он падает, лицо бледнеет,
и чёрт смеётся, он доволен,
он выполнил задание.
На этой проклятой земле
я, брат, уже почти сломался.

И сотни тысяч стариков-отцов
скорбят о своих сыновьях погибших
на неправых войнах.
Их жизни унесла холодная игла,
и сколько жизней унесёт ещё,
прости меня, но соскочить не смог.

Сталь иглы крови полна,
и как всегда находит дурака,
который, в руки взяв её, 
бьёт свою пустую вену.
И чёрт смеётся, он доволен,
он снова выполнил заказ.
На этой проклятой земле, 
на этой проклятой войне,
я, брат, уже почти сломался,
во мне осталось очень мало...

И мне уже на всё, на всё плевать,
мне бы добраться в место, где стоит кровать,
упасть, заснуть и не проснуться…
Ведь каждый день меня, меня, меня,
ждёт холодная игла, прости Катюш,
я соскочить не смог.

Сталь иглы крови полна,
и как всегда находит дурака,
который, в руки взяв иглу, 
бьёт свою пустую вену.
И чёрт смеётся, он доволен,
он снова выполнил заказ.
На этой проклятой земле, 
на этой треклятой войне,
я, брат, уже почти сломался,
мне, брат, осталось очень мало...