Любовь прошла и стали ясны
И близки смертные черты.
Вс. К.

Угол Марсова поля. Дом, построенный в начале XIX века братьями Адамини. В него будет прямое попадание авиабомбы в 1942 году. Горит высокий костер. Слышны удары колокольного звона от Спаса на Крови. На поле за метелью призрак дворцового бала. В промежутке между этими звуками говорит сама Тишина:

Кто застыл у померкших окон,
    На чьем сердце "палевый локон",
        У кого пред глазами тьма? -
"Помогите, еще не поздно!
    Никогда ты такой морозной
        И чужою, ночь, не была!"
Ветер, полный балтийской соли,
    Бал метелей на Марсовом поле
        И невидимых звон копыт...
И безмерная в том тревога,
    Кому жить осталось немного,
        Кто лишь смерти просит у Бога
            И кто будет навек забыт.
Он за полночь под окнами бродит,
    На него беспощадно наводит
        Тусклый луч угловой фонарь, -
И дождался он. Стройная маска
    На обратно "Пути из Дамаска"
        Возвратилась домой... не одна!
Кто-то с ней "б е з  л и ц а  и  н а з в а н ь я"...
    Недвусмысленное расставанье
        Сквозь косое пламя костра
Он увидел - рухнули зданья.
    И в ответ обрывок рыданья:
        "Ты - Голубка, солнце, сестра! -
Я оставлю тебя живою,
    Но ты будешь м о е й вдовою,
        А теперь...
            Прощаться пора!"
На площадке пахнет духами,
    И драгунский корнет со стихами
        И с бессмысленной смертью в груди
Позвонит, если смелости хватит...
    Он мгновенье последнее тратит,
        Чтобы славить тебя.
                    Гляди:
Не в проклятых Мазурских болотах,
    Не на синих Карпатских высотах...
        Он - на твой порог!
                    Поперек.
    Да простит тебя Бог!

       (Сколько гибелей шло к поэту,
        Глупый мальчик: он выбрал эту, -
        Первых он не стерпел обид,
        Он не знал, на каком пороге
        Он стоит и какой дороги
        Перед ним откроется вид...)

Это я - твоя старая совесть
    Разыскала сожженную повесть
        И на край подоконника
        В доме покойника
        Положила -
            и на цыпочках ушла...
___________

Ахматова выступает здесь в образе Тишины (так иногда называл её Н.Н. Пунин, в этом образе выступала она и в своих стихотворениях разных лет)

Эпиграф - из стихотворения драгунского офицера Всеволода Гавриловича Князева. В 1913 г. Ольга Глебова-Судейкина ("Коломбина") вступила с ним в короткий роман.

"…в декабре у Князева написалось стихотворение, угловатое и глубокое, наивное и пророческое, в котором голос судьбы властно перекрывает анемичный гул дежурных поэтизмов":
И нет напевов, нет созвучий,
Созвучных горести моей...
С каких еще лететь мне кручей,
Среди каких тонуть морей!
Сияло солнце, солнце рая,
Два неба милых ее глаз...
И вот она — немая, злая,
И вот она в последний раз!
Любовь прошла — и стали ясны
И близки смертные черты...
Но вечно в верном сердце страстны
Все о тебе одной мечты!

"На этой ноте кончается роман Корнета и Коломбины в "Поэме". 

<> среди стихотворений Князева появилось еще два<>
"1 января 1913 г." - называется одно из этих стихотворений, "поцелуйные плечи" из которого процитированы в ахматовской поэме, а из следующего - "путь из Дамаска":
Я был в стране, где вечно розы
Цветут, как первою весной,
Где небо Сальватора Розы,
Где месяц дымно-голубой!
И вот теперь никто не знает
Про ласку на моем лице,
О том, что сердце умирает
В разлуке вверенном кольце...
Вот я лечу к волшебным далям,
И пусть она одна мечта, —
Я припадал к ее сандальям,
Я целовал ее уста!
Я целовал «врата Дамаска»,
Врата с щитом, увитым в мех,
И пусть теперь надета маска
На мне, счастливейшем из всех!
    Это - последнее стихотворение в посмертном сборнике Князева".
Князев застрелился «29 марта 1913 года.
<>
    В 1959 г. Ахматова записала историю возникновения "Поэмы без героя": "...картина, выхваченная прожектором памяти из мрака прошлого, это мы с Ольгой после похорон Блока, ищущие на Смоленском кладбище могилу Всеволода (1913). "Это где-то у стены", - сказала Ольга, но найти не могли. Я почему-то запомнила эту минуту навсегда". 
 По статьям Ахматовой о Пушкине мы знаем, какое значение придавала она разысканным и неразысканным могилам. Из чувства невольной вины родился стих о Корнете - "И кто будет навек забыт".» 

«Одним из толчков к написанию поэмы было перечитывание Ахматовой старых бумаг в своем архиве, в том числе, по-видимому, и оставшихся от уехавшей в 1924 г. из России Ольги Судейкиной. Она умерла в Париже в 1945 г., но Ахматова, обращаясь во втором посвящении к актрисе как к "миновавшей Лету", еще не знала о смерти своей подруги. Среди бумаг Судейкиной, вероятно, находились и стихи Вс.Князева. Так Ахматова прикоснулась к истории чужой жизни, оборвавшейся за год до первой мировой войны. И прикоснулась в тот момент, когда в мире уже шла вторая война, подбираясь к ее отечеству.
    Погибший перед роковым порогом Вс.Князев родился 25 января 1891 г., в том же январе, в том же "девяносто одном ненадежном году", что и О.Мандельштам, черты которого сквозят в первом посвящении к "Поэме без героя".
<>
…стихи Князева просвечивают за словесной кладкой ахматовской поэмы - это ведь и к ним относится: "...я на твоем пишу черновике".