Вечерняя дымка, я делаю снимки,
Взору фотокамеры предстают картинки
Бурной вечеринки. И ты всех лучше, бэйба,
В твоей крови кислотная звучит флейта.
Люблю тебя такую, весёлую, хмельную,
И даже к этому парнишке слегка ревную,
Что лезет в трусики, а он смелый,
Что-то твердит тебе приватное, между делом.

Ты в этой ипостаси нашла свою гармонию,
И стала увертюрой моей симфонии.
Когда-то понял я природу женщины,
Её подолы страстью дикой освящены,
Колени обнажены. Законы чести
Теряются в то время, когда пора бы есть.
Не спесь ведёт тебя, что-то сильнее спеси,
Но это вывод верный. Наверно, есть он

Тот огонёк свободы, что толкает ножки
На прогулку ночную пушистой кошки.
Я подожду немножко, пока ты выйдешь,
Пока Луна не свалится с пологих крыш.
А над туманом тишь стоит словно стена,
И вот по улице ночной ты идёшь одна.
Но только окрик сзади тебя увлёк,
Уже догнал тебя тот смуглый паренёк.

На поцелуе внезапно оборвалась беседа,
И вот беда, не ждал я своего соседа,
Что так давно тебя хотел, ну а после того
Как мы остались друзьями, ты пригрела его.
Ну ничего. Время есть для дозы дыма,
Она меня успокоит, она необходима.
А вы проходите мимо моего авто,
Я наблюдаю спокойно ваше шапито.

Течет пьяная беседа, твой повеса,
Немного несуразно излагает интерес
Насчёт твоей квартиры. И ты согласна,
Не представляя, как это будет опасно.
Я открываю дверь и говорю «здравсти»,
Теперь твои глаза впиваются, злорадствуют.
Я достаю ТТ, вставляю в пистолет обойму,
Говорю «садись» тебе уже спокойно.

Попытка нападения, дурак, наверно
Зачем тебе она, берёг бы нервы.
У этой стервы таких – пол Москвы точно,
А ты лишь так – очередная заморочка.
Щелчок неосторожный, глубокий вздох,
Он падал в лужу медленно, и на порог
Святого здания тела постучалась косая,
Что было дальше с ним – уже не знаю.

Полночный блюз играл в огромном кадиллаке,
Я гнал быстрее, не замечая знаки.
Внутри тянул вакуум, немели губы,
Ты что-то мне кричала голосом грубым.
У входа клуба я купил немного зелья,
Ведь ты теперь моя, закат нам ложе стелет.
Вколол иглу в шею, довёл до упора,
Ты три минуты рыдала и уснула вскоре.

Ты,
Так хотела жить,
Я не буду ждать
За тебя решать,
И тебе мешать.
Что ж, закрылась дверь,
И
Что теперь,
Скажешь мне ты,
Раздавая так причудливо советы,
А теперь лежишь в оковах стальных,
И родные ищут тело на притонах, где ты.

Ты, безусловно, напугана, пугало,
Такая сука, прямо не знаю. Слухами
Рвешь слушателей с подругами,
Обсуждая то, что вы сами же придумали.
Не так ли, страх ощущается телом,
Ну как тебе, красотка, этого хотела?
Начинаешь просыпаться, открой глаза,
Их выедает тьма и сумрак образа.
Мои пальцы искусно, без наркоза
Начинают операцию. Твоя доза
Тебя больше не дождётся, смотри во Тьму
Моих убогих желаний. Я не пойму
Почему ты кричишь? Тебе больно?
Останутся же пятна на столе соли.
И твой вопрос, что мне нужно,
А у меня уже есть крик натужный.

Твоих страданий чашу поглощаю, даже
Нет капли жалости к шалаве, а, ну как же
Ты ничего не помнишь? Так я скажу –
Отрежу твою гордость, в стол положу.
Не важно, где это было, не помню с кем,
Но ты его не любила. Ну а зачем
Тебе всё это знать? Оправдания нет,
Той что я выдал билет, на тот свет.

Я так холоден, красотка, а ты чёткая,
Твоё имя выбито теперь на чётках.
Перебирая буквы, стираю память начисто,
Если я твой Джейсон – ты моя Колисто.
Я собираюсь быстро, уже близка расплата.
Они скажут, что я болен, дадут палату,
А я расстроен, что не дождусь момента,
Когда в глазах [bad word] страх будет комплиментом.

Моё авто спешит, до утренних пробок,
На окраину города, я кроток.
Душ дарит свежесть, зелёный чай настрой,
Люблю такое утро и такой настой.
И где-то за спиной, за открытым окном
Играет музыка лета, проникает в дом.
Но всё потом, настало время приготовить,
Что ты,