Журнал "Клуб и художественная самодеятельность", № 24, 1985 г.

Я закрываю день ресницами,
Но почему-то мне не спится.
Я думаю о дне ушедшем,
Но не дошедшем
До встречи с ночью.
Об улицах, замученных людьми,
Машинами, ногами.
О фонарях,
Которые светить устали.
О доме том,
В котором я не сплю.
Но сон тревожной серой птицей
Подлетает вдруг ко мне
И захлопнул мне ресницы
На заре.
Просыпайся ты, малышка,
В утро-рань,
И увидишь, отдохнул
Твой фонарь.
Смех заполнил перекрестки дорог,
И до вечера день далек.

(1981. Нике было 7 лет. Страдала астмой и, по свидетельству родных, ночами почти совсем не спала. С четырёх лет, во время этих бессонниц, просила записывать мать и бабушку стихи, которые, по её словам, ей говорил Бог.)

"Балаганчик" А. Блока (1905 г.) кончается театральной гибелью паяца. Тема гибели преломлена в призме «романтической иронии». Всё на свете — игра, мир — кукольный театр, люди — паяцы; их страдания, страсти, сама их гибель — бутафорские. Это — не рыцари, а марионетки в картонных шлемах, с клюквенным соком в жилах. Только дети могут принимать всерьез балаганное представление жизни и оплакивать смерть паяца.
«Балаганчик» родился из отчаяния и иронии. Блоковский балаганчик предстает символом театрального двоемирия, в котором соединяются игра и действительность, где чувства подлинны, а образы искусственны и часто нарочито поддельны. Это восприятие сцены выражено в ставшей крылатой реплике паяца: «Помогите! Истекаю я клюквенным соком!»