Напои меня малиной, крепким ромом, цветом липы,
И пускай в трубе каминной раздаются вопли, всхлипы.
Пусть, как в лучший сочиненьях, с плачем, хохотом, раскатом
Завывает все, что надо, что положено по штату...

Пусть скрипят и гнутся сосны, вязы, тополи и буки,
И пускай из клавикордов чьи-то медленные руки
Извлекают старых вальсов мелодические вздохи
Обречённые забвенью, несозвучные эпохе...

Напои меня кипучей лавой пунша или грога,
И достань, откуда хочешь, поразительного дога,
Чтобы он сверкал глазами, точно парой аметистов,
И чтоб он сопел, мерзавец, как у лучших беллетристов!

А сама в старинной шали с бахромою и кистями,
Перелистывая книгу с пожелтевшими листами,
Выбирай мне из Айвенго только лучшие страницы
И читай иx тихо-тихо, опустивши вниз ресницы...

Потому что человеку надо, в сущности, ведь мало,
Чтоб у ног его собака выразительно дремала,
Чтоб его поили грогом до семнадцатого пота,
И играли на роялях, и читали Вальтер Скотта...

И под шум ночного ливня чтоб ему приснилось снова
Из какой-то прежней жизни хоть одно живое слово...