А жизнь - к ноябрю, к ноябрю; ветшают привычные латы...
Я был и вверху, и на дне, знал и дворцы, и корыта.
А нынче тебе говорю: не двигайся. Будь, где была ты,
но не приближайся ко мне; не приближайся, Лолита.

Ты колешься тысячей шил, ты таешь подобием воска.
Но я всё же выстою. Лишь припомню темно и убито,
что, редко греша, я грешил так зло, одномерно и плоско...
Пожалуйста, стой, где стоишь. Не приближайся, Лолита.

Я жив. Но, поверь мне, давно не место ни самбе, ни румбе.
Вверяя поступки уму, прожил я, как приказали... 
А нынче - плохое кино, в котором набоковский Гумберт
противен себе самому. Впрочем, и зрителям в зале.

Мне страшно. На этом плато совсем безвоздушно пространство.
Я знаю, что это - клише, и белыми нитками шито...
За что мне всё это, за что?! - симптомы шаманского транса
в остывшей, казалось, душе... Не приближайся, Лолита.

Неверно движенье планет. Во мраке невидима трасса.
Не будет хороших вестей. Напрочь пробита защита.
И прошлого с будущим - нет. В чаду настоящего часа 
я порван на сотню частей.
Сгинь... 
Оставайся... 
Лолита...