«Медея», 13 больших хоров из музыки к спектаклю по Еврипиду (1995)

в переводе Иосифа Бродского
режиссёр — Юрий Любимов
________________________
Над этими хорами для Любимова к «Медее» Еврипида я работал полтора месяца…

Всё-таки правильно Любимов сделал, что решил внести некоторые изменения в переводы Анненского. Анненский прекрасный поэт, прекрасный переводчик, но чего-то там не хватает немножко в его переводах. А Любимов хотел хоры вообще как-то отделить от общего текста спектакля, то есть сделать как комментарий народа, и поэтому он попросил Иосифа Бродского сделать новый перевод Еврипида. И Бродский довольно прилично сделал этот перевод; в общем, даже, считаю, ничуть не хуже, чем Анненский, но в другом стиле конечно. И вот именно на эти стихи я и написал «13 больших хоров».

Идут они 28 минут. Большая была работа. Здесь часть хоров «акапельных», часть хоров, которые написаны с флейтой, 2 трубами, 2 валторнами, литаврами, и есть даже хоры, которые идут только с вибрафоном.

И я слышал запись с хором Лены Растворовой: они очень хорошо были исполнены…

Жаль, что Любимов не стал здесь ставить — ну, не оперу, конечно, нет — спектакль где-то между театральным спектаклем обычным и музыкальным спектаклем.

Ему не хотелось возиться: актёры у него только поют какую-то непонятную импровизацию — это совершенно ужасно, это такая безвкусная, беспомощная псалмодия тащится. А вот мои хоры он в качестве такой «затычки», чтоб я на него не сердился, пустил в фойе, то есть люди там жуют бутерброды и рассказывают анекдоты под музыку этих хоров, которые им только мешают жевать…

Вот это, конечно, жалко, что он впервые в жизни ничего не смог сделать хорошего с моей музыкой. А я считаю, что по музыке этот спектакль один из лучших, которые я написал для Любимова. Я думаю, что после «Преступления и наказания» и после «Мастер и Маргарита», это самый лучший спектакль по музыке. Я очень долго возился с этими хорами. Это больше полутора месяцев ежедневной, ежечасной работы…
______
Пролог

Никто никогда не знает, откуда приходит горе.
Нас окружает море,
А на горизонте горе заметней, чем голос в хоре.

Оно приходит в Элладу чаще всего с Востока.
Волны податливы, и поступь его жестока.
Оно находит дорогу, ибо оно стооко.

Колхида лежит от нас за тремя морями —
земля со своими горами, героями, дикарями,
вепрями, упырями, диковинными зверями

и с Золотым Руном. Но, глаз не смыкая даже
ночью, возле него там стоят, как стражи,
чудовищные драконы, чтоб избежать покражи.

И пятьдесят гребцов только с одним резоном,
чтоб завладеть Руном, с песнями и трезвоном
пустились на корабле за горизонт с Язоном.

С морем дело иметь легче мужам, чем с пашней.
За морем больше места для подвигов, пьянства, шашней.
Завтрашний день мужам приятнее, чем вчерашний.

Вот отчего аргонавты вступили в борьбу с пучиной.
Праздность была причиной. Ах, нужно быть мужчиной,
чтоб соблазниться — и чем? Чужой золотой овчиной.

За морем — всё другое: и языки, и нравы.
Там не боятся дурной и доброй не ищут славы,
мысли людей корявы, и нет на сердца управы.

С драгоценной добычей узкой тропой лесною
бегут на корабль аргонавты с Медеей - теперь женою
Язона, и рёв погони растет у них за спиною.

И чтоб отвлечь колхидян, Медея клинком булата
на бегу закалывает и расчленяет брата,
бросая куски погоне. В Колхиду ей нет возврата.

Одна ей дорога — к нам, чтоб увидать в короне
Язона на фессалийском троне.
Долго над этим троном после кричать вороне.

Но приплыла в Коринф в конце она не за этим.
Ей и прижитым ею с Язоном детям
Коринф успокоит сердце. Изгнанницу мы приветим.

Не было б горем горе, если б весь век сидело
в девках. И злое сердце не знает себе предела.
Горе перешагнёт через любое тело.