я не знаю, что избавило от оскомин, и куда мой яд до капли последней вылит, у меня - весна, и мир насквозь преисполнен светлой чувственности, прозрачной струны навылет. от движений резких высыпались все маски, ощущаю себя почти несразимо юной. я вдыхаю запах велосипедной смазки, чуть усталый запах конца июня. я ребенок, мне теперь глубоко неважно у кого еще я буду уже не-первой. а вокруг хохочет колко и дышит влажно, так что сердце выгибает дугой гипербол. и становится немножко даже противно от того, что я была неживей и мельче, и мечтала, что вот встретимся на Спортивной, и не ты меня, а я тебя не замечу. и прикидываться, что мы совсем незнакомы, и уже всерьез устала, совсем застыла, и когда меня кидало в холодный омут оттого, что кто-то целует тебя в затылок. только ветер обходит справа, а солнце слева, узнает, шуршит облатками Супрастина. извини меня, я всё-таки повзрослела. поздравляй меня, я, кажется, отпустила. это можно объяснить золотым астралом, теплым смехом, снежной пылью под сноубордом. я не знала, что внутри у меня застряло столько бешеных живых степеней свободы!! я не стала старше, просто я стала тоньше, каждой жилкой, каждой нотой к весне причастна. вот идти домой в ночи и орать истошно, бесконечно, страшно, дико орать от счастья.. мне так нравится держать это всё в ладонях, без оваций, синим воздухом упиваться. мне так нравится сбегать из чужого дома, предрассветным холодом по уши умываться. мне так нравится - лететь высоко над миром, белым парусом срываться, как с мыса, с мысли. оставлять записку: "ну, с добрым утром, милый. я люблю тебя. конечно, в хорошем смысле".