Сколько камней, 
набитых 
в подошву туфель моих 
мне предстоит сосчитать, 
прежде, чем снова 
руку твою сожму я? 
С кем предстоит просыпаться 
и с кем предстоит засыпать? 
В душных пролетах подъездов 
кого провожать, не целуя, 
прежде, чем ты со мной будешь 
на лавках протертых дневать? 

Подскажи, 
для кого мне изламывать 
ранее стройные строфы, 
в чьих руках застывать 
оплавленным парафином? 
Я как скрипка, случайно забытая в кофре 
без ручки 
у музыканта, сопящего 
за уже опустевшим графином. 
Это все виноват 
твой тонкий точеный профиль – 
подбородок, 
чуть тронутый где-то седой щетиной. 

Хмурый город ссутулился ночью 
от проливных дождей – 
под своим одеялом, 
во сне, 
расправляю спину, 
если тебе вдруг дышится легче 
или ровней 
в ту секунду, 
где я так внезапно приснюсь тебе 
в длинном 
и цветастом цыганском платье, 
прекрасная как Кармен. 

Я оставлю не менее тысячи знаков 
на обороте 
исписанной мной тетради. 
Ты проводишь меня острым взглядом, 
сломавшимся на повороте, 
до последнего в спину глядя. 
Это будет как реверс, 
затертый до самых помех 
преследовать нас по кругу. 
Риторически спросишь себя, 
сколько было их: 
тех, 
кто мечтал 
целовать 
мои губы.