От судьбы пассажира трамвая никто не открестится,
И клеймо её вряд ли кому-то удастся изжить.
Всё сидят, как справляют нужду в унитазные креслица,
А точнее, справляясь с нуждой едут службу служить.

Развалился майор, потерявший в сражениях талию:
Не уступит он место той тётке с билетом во рту.
Стая крашеных баб никогда не увидит Австралию,
Кенгуриную ж сумчатость к вечеру все обретут.

Вот мясник, вжатый в поручень чей-то комплекцией пышной,
Наступает когда магазина закрытия час.
В эту сумку индийскую с милым сиреневым Кришною,
Он положит от белой коровы филейную часть.

Металлист весь заблёван шипами и музыкой громкою,
Пассажиры трамвая, пожалуйста будьте людьми.
И читают в трамвае Живаго, и боль свою комкают,
Словно неба кусочки зажаты в тугой круглый мир.

Пассажиры трамвая, езды нарушители злостные,
Топят мысли слепые поспешно, как топят котят.
Стисну крепко руины зубов дочерна кариозные,
Они всё-таки мира хотят, а войны не хотят.

Добывая жратву, обросли они злыми законами,
Нервы в плети сплели, позабыли своё естество.
Красно-жёлтый трамвай с обожжёнными пылью вагонами
Безо всякой надежды на что-либо лучше давно...