В тот вечер я не пил, не пел —
 Я на неё вовсю глядел,
 Как смотрят дети, 
 как смотрят дети.
 Но тот, кто раньше с нею был,
 Сказал мне, чтоб я уходил,
 Сказал мне, чтоб я уходил,
 Что мне не светит.

 И тот, кто раньше с нею был, —
 Он мне грубил, 
 он мне грозил.
 А я всё помню — я был не пьяный.
 Когда ж я уходить решил,
 Она сказала: "Не спеши!"
 Она сказала: "Не спеши,
 Ведь слишком рано!"

 Но тот, кто раньше с нею был,
 Меня, как видно, не забыл,
 И как-то в осень, 
 и как-то в осень 
 Иду с дружком, гляжу — стоят, 
 Они стояли молча в ряд,
 Они стояли молча в ряд —
 Их было восемь.

 Со мною — нож, 
 решил я: что ж,
 Меня так просто не возьмёшь, 
 Держитесь, гады! 
 Держитесь, гады!
 К чему задаром пропадать?
 Ударил первым я тогда,
 Ударил первым я тогда —
 Так было надо.

 Но тот, кто раньше с нею был, —
 Он эту кашу заварил
 Вполне серьёзно, 
 вполне серьёзно.
 Мне кто-то на плечи повис, 
 Валюха крикнул: "Берегись!"
 Валюха крикнул: "Берегись!"
 Но было поздно.

 За восемь бед — 
 один ответ.
 В тюрьме есть тоже лазарет —
 Я там валялся, 
 я там валялся,
 Врач резал вдоль и поперёк,
 Он мне сказал: "Держись, браток!"
 Он мне сказал: "Держись, браток!" —
 И я держался.

 Разлука мигом пронеслась.
 Она меня не дождалась,
 Но я прощаю, 
 её — прощаю.
 Её, как водится, простил,
 Того ж, кто раньше с нею был,
 Того, кто раньше с нею был, —
 Не извиняю.

 Её, конечно, я простил,
 Того, что раньше с нею был,
 Того, кто раньше с нею был, —
 Я повстречаю!