Детка, моя Детка,
Однажды мы улетим на ракете до Нью-Йорка,
Будем слушать пластинки Тома Йорка,
И этот город, без сомнения, станет нашим Богом
Мы будем молиться с тобою перестройкам,
И, глядя в мозг, заливать любовь майоркой,
Целоваться на тайных перекрестках
Ночью. И подводить итоги.

Детка, моя Детка,
Я никогда не скажу тебе «Прощай!»,
Не забывай наш виниловый рай,
Где мы влюбились так плавно друг в друга.
Приглашай меня чаще на крепкий свой чай,
На разговоры птичьих перелетных стай,
Где теплится в жилах искренний май,
На глубокомысленные в стол пересуды.

Детка, моя Детка,
А время так жестоко и нервно калечит душу.
И после поцелуев в горле сушит.
Я сломлен навсегда твоим прикосновением.
А лестницы всё круче, и мы слетаем с кручи,
И столько мук осилит только случай,
А я невольно стою измученный
Внезапным вальсом в сентябре.

Детка, моя Детка,
Ракета останется лежать в пыльном гараже,
Мы снова встретимся с тобою в мираже.
И я, как сволочь, опьянею с твоих глаз.
Наверно, так случалось, и не раз, и на заре,
И мы любили на вальяжной быстроте,
И слишком быстро, так повелось, перегорели,
И слишком низко мы летели в раз.

Разбились, Детка.
Прости, судьба – такая штука,
Которая ломает руки грубо и безумно,
И все нездешние мотивы разливаются в экстазе.
И Томом Йорком близоруким,
И таким большим Нью-Йорком к скуке,
И Богом пьяным лишь на сутки
Мы насладимся в пересказе.

Adam Kesher
Моя Детка
Сентябрь, 11 † 2014