"Поэма горы". гл. 9-10. Есть пробелы в памяти, бельма на глазах: семь покрывал… Я не (исполнитель: Светлана Крючкова)
Минут годы, и вот означенный Камень, плоским смененный, снят[3]. Нашу гору застроят дачами, — Палисадниками стеснят. Говорят, на таких окраинах Воздух чище и легче жить. И пойдут лоскуты выкраивать, Перекладинами рябить. Перевалы мои выструнивать, Все овраги мои вверх дном! Ибо надо ведь — хоть кому-нибудь Дома — в счастье, и счастья в дом! Счастья — в доме! Любви без вымыслов! Без вытягивания жил! Надо женщиной быть — и вынести! (Было-было, когда ходил, Счастье — в доме!) Любви, не скрашенной Ни разлукою, ни ножом. На развалинах счастья нашего Город встанет — мужей и жён. И на том же блаженном воздухе — Пока можешь ещё — греши! — Будут лавочники на отдыхе Пережёвывать барыши, Этажи и ходы надумывать, Чтобы каждая нитка — в дом! Ибо надо ведь — хоть кому-нибудь Крыши с аистовым гнездом! 10 Но под тяжестью тех фундаментов Не забудет гора — игры. Есть беспутные, нет беспамятных: Горы времени — у горы! По упорствующим расселинам Дачник, поздно хватясь, поймёт: Не пригорок, поросший семьями, — Кратер, пущенный в оборот! Виноградниками Везувия Не сковать! Великана льном Не связать! Одного безумия Уст — достаточно, чтобы львом Виноградники заворочались, Лаву ненависти струя. Будут девками ваши дочери И поэтами — сыновья! Дочь, ребёнка расти внебрачного! Сын, цыганкам себя страви! Да не будет вам места злачного, Телеса, на моей крови! Тве́рже камня краеугольного, Клятвой смертника на одре: — Да не будет вам счастья дольнего, Муравьи, на моей горе! В час неведомый, в срок негаданный Опозна́ете всей семьёй Непомерную и громадную Гору заповеди седьмой! ПОСЛЕСЛОВИЕ Есть пробелы в памяти, бельма На глазах: семь покрывал… Я не помню тебя — отдельно. Вместо че́рт — белый провал. Без примет. Белым пробелом — Весь. (Душа, в ранах сплошных, Рана — сплошь.) Частности мелом Отмечать — дело портных. Небосвод — цельным основан. Океан — скопище брызг?! Без примет. Верно — особый — Весь. Любовь — связь, а не сыск. Вороной, русой ли масти — Пусть сосед скажет: он зряч. Разве страсть — делит на части? Часовщик я, или врач? Ты — как круг, полный и цельный: Цельный вихрь, полный столбняк. Я не помню тебя отдельно От любви. Равенства знак. (В ворохах сонного пуха: Водопад, пены холмы — Новизной, странной для слуха, Вместо: я — тронное: мы…) Но зато, в нищей и тесной Жизни — «жизнь, как она есть» — Я не вижу тебя совместно Ни с одной: — Памяти месть. 1 января — 1 февраля 1924 г. Прага. Гора. Декабрь 1939. Голицыно, Дом писателей