Мне пел-нашёптывал начальник из сыскной,
Мол, заложи их всех, зачем ты воду мутишь,
Скажи, кто в опера стрелял - и ты сухой,
Не то ты сам себе на полную раскрутишь.

А в синеве алели снегири,
И на решётках иней серебрился,
Сегодня не увидеть мне зари,
Сегодня я в последний раз побрился.
А в синеве алели снегири,
И на решётках иней серебрился,
Сегодня не увидеть мне зари,
Сегодня я в последний раз побрился.

А на суде я брал всё на себя,
Откуда ж знать им, как всё это было.
Я в хате был, но не было меня,
Когда [bad word] Натаха замочила.

И будет завтра ручеёк журчать другим,
И зайчик солнечный согреет стены снова,
Ну а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.
И будет завтра ручеёк журчать другим,
И зайчик солнечный согреет стены снова,
Ну а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.

И на свиданьи, руки разбросав,
Как крылья чайки, старенькая мама
Меня молила, падая в слезах,
Чтоб я сказал им всё, но я - упрямый.

Ай, мама, мама, ты - мой адвокат,
Любовь не бросишь мордой в снег апрельский.
Сегодня выведут на тёмный двор солдат
И старшина скомандует им: "Целься!".
Ах, мама, мама, ты - мой адвокат,
Любовь не бросишь мордой в снег апрельский.
Сегодня выведут на тёмный двор солдат
И старшина скомандует им: "Целься!".

А за окном буянила весна,
И в "воронок" меня из зала уводили,
И вдруг услышал я, как вскрикнула она:
"Алёша, не забуду до могилы!"

И будет завтра ручеёк журчать другим,
И зайчик солнечный согреет стены снова,
Но а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.
И будет завтра ручеёк журчать другим,
И зайчик солнечный согреет стены снова,
Но а сегодня скрипнут сапоги,
И сталью лязгнут крепкие засовы.