[Самая сильная вера – это ни во что не верить. Но она же и невозможна, ведь ты уже веришь в то, что ты ни во что не веришь.]

Проснулся, а меня все еще пожирает постель,
Это доброе утро, для менее добрых людей,
Привет, не бойся, я снова оденусь по моде:
Розовые очки с пуленепробиваемыми стёклами,
Не расскажу тебе ничего нового, минимум откровений.
У кого семь пятниц, семь понедельников на неделе,
Не хватает времени, опять разрывает на части.
А ты смотри как облученные светятся от счастья.     

Какая тут вера, ребят, если читают Ницше,
Но стоя у зеркала, осознают, что не верят в себя?
Вот так, мы в городе, где абсолютно всё достало
И люди пролетают мимо, словно блок рекламы.
Когда очередной балконный Икар снова не встанет,
Звезда, превратившись в пульсар, загадает желание. 
Сестра, ты не знаешь, почему люди могут летать,
А мы с тобой можем лишь падать и падать…?
 
[Я стучусь в закрытые двери,
Пожалуйста, не открывай
Никто тебя не заменит,
Но ты засыпай…]

Я затяну оптоволоконный жгут, не сказав  что-то важное.
Если речь об инъекциях, то в одну реку входят дважды.
Виртуальная любовь для виртуальных грязных потех,
Расклад сложный, как вместе взятые сопромат и термех.
Счастье измеряется в граммах, а расстояние в промиллях 
И в это можно верить, если  попытаться сильно. 
Да, это не стихи, но пианино не придаст патетики,
Когда свою душу проще прятать по пакетикам,
Назвать двадцать один грамм карбидом и просто добавить воды. 
Взрывай, я здесь не для того, чтобы открыть глаза 
Или там пиздато раскрыться, ведь главная цель выговориться,
Дайте мне сил бороться и не сдохнуть, когда любимая
Всё хочет набрать ванную, нырнуть поглубже и сделать вдох.
Когда, по сути, похуй потом уже на будущее и прочее.
Когда из точек невозврата уже составлено многоточие…

[Я стучусь в закрытые двери,
Выключай.]