Всё так же с бешеной силой топила,
На столько что улицы чужого города стали родными.
Екатеринбург сопутствовал дождями,
Пустые улицы, высотки и дело оставалось за нами.

Слегка открытыми глазами смотрела, тонув в объятиях.
Я думал что останусь первым.
Теперь пустые стены, без фото рам.
Последняя капелька в виде точки с моего пера.

Но называли всё любовью, как положено,
Переживания, истерики, лучше б по роже дал, 
Всем твоим новым ухажёрам, что и доли не чтят.
Той, что я называл любимой, встречая изъяны.

Остаётся сказать мне здравствуй мой любимый город,
Позволь в тебе потеряться, среди людей поломанных.
Остаться одиноким там где роботоподобный хлам,
Где не хватает во взглядах людей тепла.

Медленно тускнеют улицы, и засыпает город,
Ветер шелестит плакатами клеенных стен.
Пересчитываю шаги с парка до твоего дома,
Было бы лучше, если бы тогда подойти не сумел.

Не стал бы думать о тебе по ночам,
Не стал бы вспоминать тебя в каждом грёбаном сне.
От того что ты ищешь покой в других мелочах,
Я не за что не посмел бы тебя любить сильней.

Да это сопли, разбирай секунды по детально,
Это не по пацански, но они не предали.
Встретив тебя минорный возле антураж витает.
Глаза в глаза, мурашки по телу и сердце тает.

Хотя уже застыло вопреки давно давно,
Твоего взгляда хватило, проваливай домой.
Не вздумай говорить про нас, это блеф,
Пока ты шлялась с другими я забыл о тебе.

Я солгал конечно, ну а как иначе,
Она ушла не сказав ни слова мне в ответ.
Я передумаю раз сто, сердце всё так же плачет,
И даже попытаюсь, недоступен абонент.

Уймусь забудусь, ведь я сильный, задвину шторы,
Поубиваюсь пару месяцев, может сопьюсь.
Буду винить себя за то что не сумел и бросил,
Ту что люблю, но к которой больше не тороплюсь.

Всё так же с бешеной силой топила,
На столько что улицы чужого города стали родными.
Екатеринбург сопутствовал дождями,
Пустые улицы, высотки, и дело оставалось за нами.