Ты жива еще, моя старушка? 
Жив и я. Привет тебе, привет! 
Пусть струится над твоей избушкой 
Тот вечерний несказанный свет. 
Пишут мне, что ты, тая тревогу, 
Загрустила шибко обо мне, 
Что ты часто ходишь на дорогу 
В старомодном ветхом шушуне. 
И тебе в вечернем синем мраке 
Часто видится одно и то ж: 
Будто кто-то мне в кабацкой драке 
Саданул под сердце финский нож. 
Ничего, родная! Успокойся. 
Это только тягостная бредь. 
Не такой уж горький я пропойца, 
Чтоб, тебя не видя, умереть. 
Я по-прежнему такой же нежный 
И мечтаю только лишь о том, 
Чтоб скорее от тоски мятежной 
Воротиться в низенький наш дом. 
Я вернусь, когда раскинет ветви 
По-весеннему наш белый сад. 
Только ты меня уж на рассвете 
Не буди, как восемь лет назад. 
Не буди того, что отмечталось, 
Не волнуй того, что не сбылось, — 
Слишком раннюю утрату и усталость 
Испытать мне в жизни привелось. 
И молиться не учи меня. Не надо! 
К старому возврата больше нет. 
Ты одна мне помощь и отрада, 
Ты одна мне несказанный свет. 
Так забудь же про свою тревогу, 
Не грусти так шибко обо мне. 
Не ходи так часто на дорогу 
В старомодном ветхом шушуне. 
1924