Падают стены, опущены головы, выключен свет,
Их имена обозначит на плитах холодный рассвет.
Как полустертые мутные призраки в тягостном сне,
Словно распятые, эти ладони скользят по стене.
Выпиты, выпиты вены из белых растянутых рук,
Не развести темноту обессиленным даже для мук,
Нехотя, нехотя, тают остатки изломанных лиц,
Снова танцует в размытых глазах повелительно шприц
Слышишь?
Господи, господи,
Господи, господи,
Господи, господи,
Господи, господи,
Умоляю, останови эти руки,
Умоляю, и не молчи - ты же можешь,
На колени медленно-медленно встану...
От вышины за пределом спасительных правил и слов,
Жало проникнет и будет опять уговаривать кровь,
Белую-белую и распаленную, всю от грехов.
Обозначает их имя на плитах холодный восход.
Выпиты, выпиты вены из белых растянутых рук,
Не развести темноту обессиленным даже для мук,
Нехотя, нехотя тают остатки изломанных лиц,
Снова танцует в размытых глазах повелительно шприц
Слышишь?
Господи, господи
Господи, господи
Господи, господи
Господи, господи
Умоляю, останови эти руки
Умоляю, и не молчи-ты же можешь
На колени медленно-медленно встану...
Господи, господи
Господи, господи
Господи, господи
Господи, господи
Умоляю, останови эти руки
Умоляю, и не молчи-ты же можешь
На колени медленно-медленно встану...