Мы взлетели с Моздока из готовности "раз",
с максимальной загрузкой, на юго-восток.
Мы спешим на пределе, на 1100, -
напоролся в горах на засаду спецназ.
Умирать никому неохота,
и в проталинах раннего снега
там вгрызается в скалы пехота,
уповая только на небо.

Ах, какая внизу белоснежная гладь!
Но под ней горы прячут крутые бока.
Здесь снижаться, вслепую входить в облака –
всё равно, что в коряжистый омут нырять.
Здесь смертельна ошибка в расчётах,
здесь вплотную черта роковая,
но внизу умирает пехота,
не на Бога, на нас уповая.

Мой ведомый стоит под крылом, как влитой,
тонкой нитью судьбы мы повязаны с ним.
Мы над целью. Пора. И движеньем одним
опрокинули вниз небосвод голубой.
И в пике с полупереворота,
вниз скользя, словно на карусели,
и на звук обернулась пехота:
неужели "грачи" прилетели?

Тучи прячут в подбрюшии морось и мрак,
языками лохматыми лижут гранит,
но струится трассёра пунктирная нить,
уточняя для нас направленье атак.
"Полста пять, начинаем работу!
Группе роспуск! Заходим по цели!"
И вздохнула спокойно пехота:
"Слава богу, "грачи" прилетели!"

До железки истрачен весь боезапас,
все посылки отправлены по адресам,
а забыли кого, - по горячим следам
мусор будет зачищен, - на то и спецназ.
"Ну, спасибо, "грачи" за заботу!" -
нам вдогонку в эфир долетело.
И я ответил: "Без пыли, пехота!
Просто делаем общее дело..."
Просто делаем общее дело.