Вдали бушуют камыши,
Судили парня молодого.
Он был красив и молчалив,
Но в жизни сделал много злого.

Его собрались расстрелять,
Но у судьи просил он слова.
Ему не смели отказать,
Такого не было закона.

"Когда мне было десять лет,
Я от семьи своей отлился,
Ушел в гору воровать
И со шпаною стал родниться.

Когда мне стало двадцать лет,
Я был в кругу друзей любимых.
И бабьи шмотки и жратвой,
Теперь здесь все на половину.

Однажды мы зашли в село,
Где люди тихо мирно спали,
Мы стали грабить один дом
И света в нем не зажигали.

Мы убивали всех подряд,
И никого там не жалели.
Друг меня кто-то подозвал,
Я даже вздрогнул вначале.

Зажег свечу, огонь поднес,
О, Боже! Что я там увидел...
Тогда я проклял всех богов
И себя убийцу ненавижу.

Передо мной лежала мать
В груди с кинжалом, умирая...
Она давно меня ждала
И дождалась умирая.

А на полу лежал отец -
Он был убит моей рукою.
И он давным давно остыл
Своею собственною кровью.

А рядом с ним лежала мать
В груди с кинжалом, умирая...
С ее печальных грустных глаз
Слеза хрустальная упала.

А шестилетняя сестра
В своей кроватке умирая...
Она, как рыбка без воды,
Свой ротик алый открывала".

Когда он кончил говорить,
Зал переполнился слезами.
Народ хотел его простить,
Но судьи приговор читали.

Хоть ты нам правду рассказал,
Мы тебя не можем.
За злодеяния твои,
Мы смертный приговор выносим.

Вдали бушуют камыши,
Вели к расстрелу парня молодого
Он был красив и молчалив,
Но сделал в жизни много злого.