Я написал на простынке имя ее «прокладкой красной»
В соку натуральном, все пальцы к ебени измазав.
Мадам, с тобою мне быть просто без мазы.
Годы прожив словно в банке с отработанным маслом,
Словно алюминиевый таз,
Как унитаз в путяге слесарной,
Как писуар, засоренный говном на вокзале, 
Такой же заебаный как киргизы на стройке в подвале.
А помнишь, мы в кожаных масках в постели играли?
Ты закрывала промежность, закутавшись в шерстяном покрывале.
Но Хуле. 
Ебаный февраль.

Пойдем гулять со мной по тонкому льду?
Я протянул гуку мелочь,
Он завернул мне в лаваш шаурму.
Серый мартовский лед плавился в глубокие лужи,
Поговорим на кухне под вискариком с тобою про дружбу?
Я на белом-белом снегу написал твое имя,
Я специально для этого накопил много урины,
Я нес цветы тебе и выучил наизусть целую пьесу,
Но по синьке опять перепутал подъезды.
А на правом плече даже набил твое имя,
Прям поверх старых двух тех, Марины и Иры.
Ты в моих объятиях таяла, 
А я парил.
Ступенек под ногами не было, и петляли перила. 
А ты не лги мне, 
И я буду честным и воспитанным.
Займи мне денег на спирт, я все отдам, ты не ссы, 
Ведь в отношениях главное - это доверие.
Да я трезвый бля (сука!), 
Мразь, открывай дверь.

Браток, шишак, холсты темнеют, пусты,
Свет фонарей глубокой ночью стынет, пустынным переулком.
Молчание тощее. За шторами сленг неразборчивый, горшок с цветочком.
Пол жизни отчужденный.
Дела свершенные, 
Нашептывают мысли томные, момент умалишенный.
Её глаза, два солнца, 
Синие, что слепят и сияют.
И красотой её улыбки я пленен.
К ней ветхие петляют, стрелки часов натянуты, 
Часы сухие тащат нить, 
Мир удивительный, прекрасен, роскошен, 
В чистом виде. Шорохами дарит воспоминанья о её походке.
10 число, да спирт в бутылке водки, пьяный говор, стопки.
На следующий день глотка атакованая сушняками,
Тут изо всех щелей райончик с косяками свозняками.
Под башмаками слякоть, над головою небо звездное,
В плеере на повторе трэк, богами нам ниспослан.
Никита снова лепит космос. 
Год высокосный,
И под откос уходит прошлое, 
Чистая простынь.
Снова хочу я говорить на ушко личное.
Но будто бы нарочно. 
Порознь мы нынче.