В солнечный день, в полуденном зное,
Что-то тревожит, зовёт, беспокоит.
Манит дрожащим маревом жара,
Сулит за поступки награду и кару.

Море людское ветром волнует,
Красным рассветом над ним торжествует.
Ищет среди имён совпадения,
Ждёт, терпеливо считая мгновения.

Гордое сердце не знает покоя,
Бьётся, как в клетке, в теле героя,
Гордое сердце — дар Прометея,
То факелом жжёт, то медленно тлеет.

Огненной птицей рвётся наружу,
Смущает рассудок и яростью сушит,
И вечному Солнцу внимая с тоской,
Как молот, крушит, и жалит иглой.

Новые маски, вечные лица -
Воин и пахарь, раб и патриций -
Каждый быть может львом и добычей,
Яркой свечой или спичечной вспышкой.

Сторицей окупится то, что уплачено,
Сбудется то, что предназначено,
Книга истории всё будет помнить,
Будет всё знать, ведь что-то уйдёт,
А что-то останется ждать…

Гордое сердце не знает покоя,
Бьётся, как в клетке, в теле героя,
Гордое сердце — дар Прометея,
То факелом жжёт, то медленно тлеет.

Огненной птицей рвётся наружу,
Смущает рассудок и яростью сушит,
И вечному Солнцу внимая с тоской,
Как молот, крушит, и жалит иглой.

И где-то оно снова дышит,
И в чьей-то груди вновь проснётся,
Пульс его будет услышан,
И скоро вернётся

То, что в зимнюю стужу согреет,
То, что со временем не каменеет,
То, что пылает ярче других,
То, что ярче других пламенеет.

То, воля чья на горе и радость,
То, что есть горечь и то, что есть сладость,
Из-за чего льют матери слёзы,
То, ради чего зажигаются звёзды.