Дело было в Казани, дело кончилось плохо.
Хотя паруса его флота были из самоцветных камней,
На него гнула спину страна и эпоха,
Но она была в шелковом платье и много сильней.

Утро не предвещало такого расклада.
Кто-то праздновал пасху, где-то шла ворожба.
И Волга мирно текла; текла, куда ей было надо.
И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба.

На подъездах к собору пешим не было места,
На паперти - водка-мартини, соболя-жемчуга,
Но те, кто знал, знали: когда войдут конвой и невеста
Лучше быть немного подальше, если жизнь дорога.

Когда вышел священник, он не знал, что ему делать:
То ли мазать всех миром, то ли блевать с алтаря,
А жених, хоть крепился, сам был белее мела,
А по гостям, по которым не плакал осиновый кол - рыдала 
петля.

И никто не помнит, как это было,
А те, кто помнит, те в небе или в огне;
Но те, кто сильны - сильны тем, что знают, где сила,
А сила на её стороне.

Говорят, что был ветер - ветер с ослепительным жаром,
Говорят, что камни рыдали, когда рвалась животворная нить
И еще говорят, что нельзя вымогать того, что дается даром,
И чем сильнее ты ударишься об воду, тем меньше хлопотать-хоронить,

Он один остался в живых. Он вошел сквозь контуры двери.
Он поднялся на башню. Он вышел в окно.
И он сделал три шага - и упал не на землю, а в небо.
Она взяла его на руки, потому что они были одно.