В восьмидесятых, там в конце,
 В огромном городе Москве,
 Как по команде, понеслось лихое время. Как после дождика грибы,
 Повырастали пацаны,
 Повырастало вдруг другое поколение.

 А город Люберцы кипел, 
Где справедляк, где беспредел,
 Кто воровал, а кто «качался» до упаду. Ну, где братва, а где ботва,
 Кому судьба, кому слова,
 Пацан красивый принял дерзкую бригаду.

 Потом, конечно, как в кино, 
Разборки, бабы и вино
, А в пацанов, как в воробьёв, тогда стреляли. 
Не обходился без потерь,
 Пацан красивый Лёха – «Змей»,
 В его бригаде парни тоже погибали.

 И вдруг увидел он её, И губы шёпотом: «моё», 
Пацан красивый встретил девочку родную.
 Глаза, как небо, строгий нос, 
Вся в чёрной россыпи волос,
 Вся в чёрной россыпи волос - возьми такую.

 Потом на стрелке в Люблино, 
Опять всё было, как в кино,
 Из всех стволов друг в дружку дотемна палили. 
Короче, полный беспредел, Лишь, «Змей» остался чудом цел, 
Но, двух [bad word] тогда ребята завалили. 

Статья, Владимирский централ, 
Потом с этапом на Урал, 
Потом в Сибирь и в лагерь строгий на Котуе. Барак с блатными за столом, 
И дружба с питерским вором,
 Вор был «смотрящим», пацаны, за всем, в натуре. 

Если понять то, стоит жить,
 Как может женщина любить,
 Как может женщина с любовью в ад кромешный.
 Хотя ей только двадцать лет, 
У жизни есть на всё ответ, 
У жизни есть всегда ответ на всё, конечно. 

А он её не уберёг,
 Он сделать ничего не смог,
 Он даже умереть не смог и жить остался.
 Повис над сопками туман,
 А у костра седой шаман
, А у костра седой шаман, судьбу заждался.