Над городом ветер в четыре октавы,
а в комнате тишь и большая разлука.
И маятник движется слева направо.
Да так и уходит - без звона, без звука.
А следом уходят названья предметов,
и тени предметов, и сами предметы.
И в пыль обращается память, и память
о пыли ползет в заоконную заметь.

Мы все, кто остался - мы время встречаем
вечерним черешневым медленным чаем.
А ты, погруженный в глубокое детство,
балбес-переросток, в опасном соседстве -
как крайний - растешь с неуютной Вселенной.
Ты спишь, и неплотный мирок Мельпомены
сочится сквозь стены и фотообои.
И с ним возвращается маятник с боем
двенадцатикратным. Ты спишь. В это время -
а время пришло - разговоры в гостиной,
цветные цукаты. Ты спишь, а с пластинки
поют музыканты из города Бремен.
Ты спишь. Возвращаются вещи - откуда,
Бог знает. К тому же не те. А те - где вы?
Ты спишь. Ходит маятник вправо и влево,
и в такт ему бьется на кухне посуда.

Когда ты проснешься… На улице минус
один. Плюс зато тридцать восемь подмышкой.
Какой-нибудь очень талантливый вирус
работал всю ночь. И наутро мальчишка
простужен. Когда ты проснешься, устало
сотрешь с подоконника лужицу талой
воды, то, возможно, припомнишь всю небыль
о том Рождестве, которого не было…