Старой Птице, кажется, восемнадцать, но душа её будет постарше старцев, прибавляйте к Птице второго Птица. 

По ночам ей что-то такое снится, от чего нога полыхает жаром. А Стервятник даже уже не старый, он не древний, он бесконечно дряхлый. 

А Изнанка ела, шуршала, пахла, её Тени — Тень — призывали, пели, а он шёл — куда-то. На самом деле он разрезан — вдвое сначала. Позже, когда чёрный день был — зачем-то — прожит, он искал в артериях, в дырах, в норах — одного. Он знал, что найдет. И скоро. 

В этих стенах трудно не потеряться. Он искал второго его Сиамца, он искал второго его. Искал же?

С каждым днём Стервятник был твёрже, старше, узнавал, что Рай —это реки, солнце, небеса и море-двойник без донца, пустыри и Лес, шелковица, шишки... Он учил как жить и летать детишек; забывался зубьев молочный запах.

Он идёт по Дому на тонких лапах, его Тень играет, пугает, злится.

Старой Птице хочется быть

не птицем.
_____________________________________________

 [bad word]  [bad word] wall-48037468_518