Я пишу тебе пьяный из города N,
Что раскинулся вольно под речкою К,
Под балконом гостиницы плещет река.

Мне вдруг так захотелось с тобой говорить,
Но сейчас поздновато уже для звонка.
Ты уснула, душа моя, наверняка.

Значит буду писать и курить,
Раздирая гримасами рот,
Потому что иначе меня разорвет,
Как об стену пакет молока!

Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!

В этом городе воздух меняет окрас:
Он то вдруг фиолетов, то зеленоват.
Это чудо спонсирует химкомбинат.

В остальном город сер, как тюремный бушлат.
Только с редких, да метких рекламных щитов,
Улыбается гражданам их депутат.

Про которого в городе N,
Каждый знает, что вор и подлец,
Но с другой стороны – патриот и спортсмен,
И, выходит, – уже молодец.

Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!

Этот город все время ломают и жгут
И от этого будто хребет перебит,
Никогда не вернуть уже божеский вид.

Деревянная Русь утопает в грязи,
Над которой штук пять новостроек парит,
В них живут представители местных элит.

А на площади митинг идет,
Как положено нынче в стране,
Распалившийся братской любовью народ,
Аплодирует братской войне.

Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!

В этом городе много читают и пьют,
Но читают и пьют исключительно дрянь,
Выбор блюд регулирует телеэкран.

Я читал их газеты и пил их вино,
И признаюсь тебе, отвратительно пьян,
Оказался сильней меня этот дурман.

И на этой торжественной но-
те, прости, я кончаю письмо.
Много лишнего, к черту подробности, мам.
Я хочу, что б ты знала одно:

Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!
Я офигеваю, мама!