Дачки, качели, тропинки, калитки и мячики…
Милый, курортный, смешной, обаятельный быт.
Помнишь из детства любовь близорукого мальчика?
Он тоже помнил тебя… Да недавно убит.

Мальчика в памяти вряд ли приметы отыщутся.
Разве что – рыжий. В глазах от веснушек рябит.
Самый обычный, пожалуй… Кругом таких – тысячи.
Только вот наш на войне по-дурацки убит.

В пачках промасленных сахарный привкус печения
взрослыми нами за годы забыт уж давно.
Смерть нам казалась тогда разве что приключением.
И не взаправдашним, а из лихого кино.

Кадры на пленках затерты от времени дочиста.
Но не забыто ничто и никто не забыт.
Этим киношным героям все отданы почести.
А вот наш рыжий и вправду недавно убит.

Вряд ли ты вспомнишь, как дни напролет одуванчики
он заплетал для тебя в неуклюжий венок.
Мама просила того близорукого мальчика:
«К ночи хотя бы домой возвращайся, сынок…»

Где-то за пылью границ его рыжие волосы
ржавой от крови водой омывает ручей.
Он не придет. Не услышит он матери голоса
тысячи тысяч безумных и черных ночей…

Дачки, качели, тропинки, калитки и мячики…
Милый, курортный, смешной, обаятельный быт.
Помнишь из детства любовь близорукого мальчика?
Он тоже помнил тебя… Да недавно убит.

Дачный окончен сезон. И прозрачные лужицы
дождь оставляет в ладонях остывших дорог.
И над поселком пустым одиноко так кружится
этот наивный и капельку рыжий вальсок…

И над страною пустой всё отчаянно кружится
этот наивный и капельку рыжий вальсок…