Дым пробивается к окнам сквозь нити солнечных лучей.
Две дорожки на столе – следы оплавленных ночей.
Пока ты был ничей, ты вроде бы знал куда идти,
Как надо жить, чего хотеть, как не свернуть с пути.
Как выйти к Солнцу после долгой Зимы,
Как убивать в себе чувство гложущей вины,

Как забывать о том, что ни на что не годен;
Пока ты был один, ты был вполне свободен.
Останки королевства увязли в грубой лести,
От золотых церквей остались чёрные кресты.

Себя ты ощущаешь вроде бы на месте,
Но твой оазис оказался миражом в пустыне пустоты.
Ты не забыл ещё мечты из серых будней,
Но ты уже не веришь, что можно верить людям.
Ты слишком долго спал, но был разбужен.
Ты не был одиноким, просто никому не нужным.

На всей земле остался всего один канон
Ты сам для себя строишь свой Вавилон.
Это твой Авалон, остров мёртвого героя,
Твои глаза - бездонность высохшего моря.
Столько вынес горя, сколько не поднять,
Разучился спать, научился пить, измотал мать…
Ещё не привык, что кругом одно и тоже,
И даже самому себе ты стал уже не нужен.

На каждую секунду по десять неудач,
Весь мир погибает, тут не может быть иначе.
Нет задачи выжить, даже пережить –
Осталось только то, что ты не можешь запретить себе

Оставив нечто больше, чем гниющие вены.
Ты так хотел свободы, живя по «системе»;
Но на волнах твоей жизни царит полная гладь,
Ты ненавидел жить, ведь так приятно умирать
Каждый день, ещё раз, раз за разом.
Единственный вопрос – сумеешь ли «вмазать»,
«Попасть в метро», проехать проверенной дорогой;
Ты не хотел бросать, да ты бы и не смог бы.

Слова на фоне:
(пустота, там где только вчера двигалось сердце,
пустота для тебя ещё одна вечность)

На всей земле остался всего один канон
Ты сам для себя строишь свой Вавилон.
Это твой Авалон, остров мёртвого героя,
Твои глаза - бездонность высохшего моря.

Столько вынес горя, сколько не поднять,
Разучился спать, научился пить, измотал мать…
Ещё не привык, что кругом одно и тоже,
И даже самому себе ты стал уже не нужен.

Хорошо на этом свете жить…
Хорошо на этом свете жить…